Журнал Моделист-конструктор № 2 - Столяров Ю.С.
Скачать (прямая ссылка):
Слушая его, думаю: почему о тонких, чутких руках пиа-
«с* •
Рис. К. АРЦЕУЛОВА
нистов, скрипачей знаменитые поэты слагали мадригалы и сонеты, но никто еще не сказал настоящего слова о руках летчика. А это невозможно вообразить — это необходимо видеть. Мгновение — и на собеседника надвигается мрачная армада, слышишь, кажется, даже натужный рев перегруженных машин, несущих в своих люках тонны смертоносного груза. Еще мгновение — и молнией сверкают юркие истре-
ИЕ60 ЛЮБИТ СМЕЛЫХ
Завершен очередной вылет — еще один стервятник нашел могилу на русской земле под ударами грозной машины, управляемой Александром Ивановичем По-нрышниным. Редний снимок 1943 года.
бители. «Свеча» — «штопор» — бреющий полет. Пулеметная очередь. Видишь строчки трассирующих пуль. И с облегчением вздыхаешь — скоротечный воздушный бой окончен, самолеты с паучьими крестами чадят на земле. Все это длится несколько секунд, но они кажутся вечностью... А хозяин спокойно продолжает:
— Желание разить врага было огромным. Помню, как один из наших техников никак не хотел мириться с тем, что он своими руками не может уничтожать врага. И что же — смастерил самодельную турель — этакую допотопную рогатину, приладил к ней пулемет. Над ним втихомолку посмеивались, но... до поры до времени. Как-то он меткой очередью все же «срезал» слишком уж обнаглевший фашистский самолет... А Вадим Фадеев, талантливый, отважный пилот, однажды, расстреляв все патроны, рассеял колонну кавалеристов — снизившись, он рубил всадников винтом самолета. Но все эти подвиги были бы невозможны без кропотливого овладения мастерством.
— Летчиком-истребителем надо родиться, — любит повторять Александр Иванович. — Но стать им можно, лишь упорно, грань за гранью оттачивая свое искусство. Никогда не забуду гибель прекрасного летчика Овчинникова, моего однополчанина. Немцы подстерегли его на плавных, «академических» виражах и расстреляли, как мишень. Неожиданность, способность сделать то, чего не может сделать враг, — вот главный залог победы, удачного исхода поединка.
Однажды над Прутом, в самом начале войны, я встретил восемь «мессершмиттов». Нас — двое: я и мой ведомый Семенов. Что делать? Атаковать! Идем в лобовую. Я знаю, немцы будут уходить обязательно левым, заученным разворотом. Так делали и мы и они. Переваливаю самолет в обратном направлении, вправо; крутая «горка», от которой темнеет в глазах, страшная сила вдавливает меня в сиденье... Но враги не смогли повторить мой маневр, и теперь им не уйти... Вот когда пригодилась упорная тренировка. Не зря, значит, изнурял я себя в учебных полетах.
Покрышкина по праву считают одним из создателей тактики истребительной авиации. Он не изобретал ее на чертежах, хотя были и чертежи, — он шлифовал ее в воздухе, испытывал на себе. Так родилась знаменитая формула: высота, скорость, маневр — огонь. Но это будет потом, впереди — четыре года войны, сотни боевых вылетов, вынужденные посадки, балансирование на грани жизни и смерти.
5
Покрышкин — явление исключительное? И да и нет. Задолго до того, как впервые сел за штурвал самолета, еще мальчиком, он преклонялся перед Чкаловым. Восхищение знаменитым летчиком Александр Иванович сохранил и по сей день. Он многому научился у Чкалова, хотя лично знаком с ним не был. «Храбрый из храбрых. Вожак, лучший советский ас», — сказал о Покрышкине командующий 8-й воздушной армией генерал-лейтенант Хрюкин, представляя его к награде. Да, именно таким был и Чкалов. Даже внешне эти люди чем-то похожи...
Покрышкин вспоминает о своем пути в авиации, о том, как они, новосибирские ребята, мечтали стать боевыми летчиками, подолгу корпели над деревянными моделями самолетов, которые, увы, не летали. А вскоре Александр уже работал вместе с друзьями над созданием первого в своей жизни настоящего летательного аппарата — планера. Потом — школа авиатехников и, наконец, летное училище.
Александр Иванович встает и подходит к окну, за которым шумит, переливается огнями большой город.
— Не думайте, что можно все и вся предусмотреть, — говорит он. — Каждый бой — это риск, каждый раз — неожиданно'ть. Как-то я случайно наткнулся на «юнкере». Готовлюсь открыть огонь. Но... «юнкере» меня опередил. Треск. Удар воздушной волной в голову. Собрав последние силы, ухожу домой. Приземлился, осмотрел машину. Оказалось — разбит прицел. В него попала пуля. Еще бы сантиметра два — и она угодила в лицо... Так вот случилось с моим товарищем Яковлевым. Он погиб от одной-единственной пули, пробившей стекло кабины рядом с прицелом... Однако и после гибели Яковлев отомстил врагам. Направленный его рукой истребитель врезался в бомбардировщик, который возглавлял всю группу, и строй рассыпался.
Александр Иванович умолкает и снова вглядывается в синеющие за окнами сумерки. О чем он задумался? Наверное, о товарищах по оружию, многие из которых уже не придут Никогда...
...Летчики любили своего командира, верили в него. Когда в шлемофонах раздавались позывные «сотки», они были сгокойны — Покрышкин с ними, будет трудно, но будет победа. Непременно. За один бой их командиру удавалось сбивать по три-четыре самолета, и они старались не отставать от него. «Делай, как я», — приказывал Покрышкин, и они «делали, как он». Врагу не было пощады нигде — ни на земле, ни в воздухе.
