Свирель Багашара. Записки натуралиста - Самусев И.
Скачать (прямая ссылка):
В сумке все оказалось на месте: и деньги и почта. Все это было для сурков несъедобным.
«Сур-сур!»— зовет охотник. И «воры» вылезают из подвала, недоуменно хлопают глазами, ждут подачки.
165 ЛОШАДЬ И ВЕРБЛЮД
По гудронированному шоссе из города на станцию и обратно снуют одна за другой автомашины: здесь и автобусы, и мощные грузовики-самосвалы, и юркие «Победы», и «Москвичи», и «Волги».
Рядом по обочине дороги бодро бежала лошадка, запряженная в санки. Никакого почтения у лошадки к современной автомобильной технике, она к ней давно привыкла.
Вдруг лошадка шарахнулась от испуга, взвилась на дыбы, перевернула сани, едва не сломав оглобли. Кто зто на нее такого страху нагнал?
Я осмотрелся и вижу: по другую сторону шоссе, навстречу лошадке, помахивая кудлатой гривой и надменно поводя маленькой головой, идет верблюд. Его-то и напугалась лошадка.
Автомашины ей не в диковину, а вот верблюда повстречала впервые и напугалась.
ЛИСИЦА
Среди высокой травы и редких кустиков мелькнула лиса — большая, рыжая, с длинным хвостом. Завидев ее, засуетилась, застрекотала сорока. Лиса не обратила на сороку никакого внимания. Она мышковала — ловила мышей и полевок!
Через бинокль хорошо были видны все ее действия. Лиса меня не заметила и не спеша двигалась вдоль склона горы. Тогда я, не двигаясь с места, громко свистнул. Лиса сразу присела, опираясь на передние лапы, уставилась в мою сторону, поставив уши торчком.
166 Я не шевелюсь, и лиса неподвижна.
Так продолжалось с минуту. Потом лиса осмелела и не спеша побрела по склону.
Я снова свистнул, и снова повторилось то же. Как только лиса начинала двигаться, я свистел и она замирала на месте, оборотившись ко мне мордой и навострив уши. Потом она, видно, сообразила, что от неподвижно стоящего столбом и свистящего предмета ничего хорошего ожидать не приходится, и дала ходу. Бежала она галопом, вертя хвостом, и уже не остановилась при свисте. Только у гребня горы обернулась разок и тут же скрылась за перевалом.
ТРЕХЛАПЫЙ СОБОЛЬ
Соболь на редкость свирепый и хищный зверек. Может быть, поэтому алтайские охотники никогда не говорят «соболь», но всегда — «зверь».
Они же заметили, что в тех местах, где соболь живет, других мелких хищников — колонков, хорьков горностаев — очень мало или нет вовсе. Всех их соболь либо выгоняет со своего участка, либо убивает, «высекает», как говорят таежники.
Однажды в ловушку, поставленную охотником, попался соболь. У него не было одной передней лапы — оставалась только короткая культяпка.
Когда и где мог потерять соболь лапу? И вспомил охотник, что два-три года назад, осматривая капканы, нашел он в одном из них зажатую пружинами лапу соболя. Тогда он подумал, что соболя в капкане съел какой-нибудь хищник — рысь или расомаха. Это в тайге бывает нередко, хотя следов этих зверей у капкана не было.
167 И вот, осматривая трехлапого соболя, охотник по* думал: «А не отгрыз ли он, попавшись в капкан, собственную лапу, чтобы уйти?» По рассказам таежников такое бывает. Свобода дороже лапы!
Но рассказы рассказами, а так ли это бывает в действительности, точно не установлено.
ЛЕТЯГА
Светло-серый зверек живет на деревьях, как белка, и поэтому его нередко зовут белкой-летягой. Глаза у нее большие, темные, по бокам и между лапок — широкая складка кожи. Раскинет летяга лапки в стороны, складки натянутся, и скользит она сверху вниз, с ветки на ветку на своих крыльях, как планер.
Летяга выходит из дупла под вечер и лазает по деревьям в поисках корма, иногда спускается вниз. А по земле она бегает не очень-то быстро, тут вот и поймали ее деревенские мальчишки, привязали шнурком за лапу и таскают напоказ.
Увидел я эту «забаву», отобрал у ребят летягу, а она как вцепится в палец зубами! Больно, но ничего, потом она поймет, что я выручил ее из плена, пожалеет, что укусила.
Отнес я летягу в лес и пустил на самую большую сосну, где ее уже никто не поймает.
МЕДВЕДЬ «КАТАЕТСЯ»
Бывая в таежных районах, много всяких историй можно услышать о медведях. Но такой, о которой здесь будет рассказано, я еще не слыхал нигде.
168 В глухом уголке тайги, на берегу речки Тайдон, мы заметили на склоне невысокой, но увалистой горки полосу сильно примятой травы. Будто здесь проволокли сверху вниз что-то тяжелое. Травы в тайге буйные, высокие, и примятый след сразу бросился в глаза. И начинался он вверху и заканчивался внизу слепо.
Странно, почему так необычно примята трава? Скота здесь нет, редкие пасеки далеко друг от друга.
Вернувшись к вечеру на пасеку, где мы базировались, рассказали все старику пасечнику. Слушал он, ухмылялся в бороду, а потом объяснил:
— Это медведь катался. А отчего взбрело в его лохматую башку кататься, неведомо.
Но факт налицо. Рано утром, когда трава покрыта росой (именно росой, а не после дождя), медведь является на склон подходящей горки. Сначала он примнет «по шерсти» траву, выбросит, если есть, палки и сучья, и с довольным ревом катится на заду сверху вниз. Съехав так, опять лезет в гору и снова катится. И так несколько раз, пока не устанет.
