Свирель Багашара. Записки натуралиста - Самусев И.
Скачать (прямая ссылка):
Рыбу ежедневно варят в старой железной бочке. Собачьей своре уху разливают в несколько тазиков, рыбу раскладывают порциями. И пока все это делается, собаки тихо и терпеливо сидят и лежат вокруг. Только самые молодые проявляют нетерпение и суются к «столу» раньше времени. За это достается им и от хозяина и от старых собак — не нарушай порядок. За еду принимаются все разом, когда она остынет.
Кошки в ухе не нуждаются. Большинство их — молодняк, эти всегда около дома. А старые — «на подножном» корму: целыми днями пропадают они в зарослях. Здесь и мыши, и полевки, и ящерицы, а часто и птички. Но никто из кошачьего стада не пренебрегает и рыбой. Среди них особо выделяются два здоровенных кота: черный, как уголь, Агроном и дымчатый Васька, оба величиной с небольших собак.
Серый Васька редко выходит на берег, обычно он охотится в кустах. Черный же, Агроном, как только завидит, что кто-нибудь из жителей хуторка идет к воде, так будто из-под земли вырастет и шествует следом. Это «рыболов».
162 На берегу тихой протоки старого русла Иртыша валяются удочки. Рыба клюет здесь в любое время чуть ли не на голый крючок.
Заметив пристрастие Агронома к рыбной ловле, я не раз забавлялся с ним. Только подойду к удочкам и возьмусь за удилище, он уж тут как тут, сидит рядом и глаз с поплавка не спускает.
Клев начинается сразу. Вот поплавок дрогнул и заплясал на воде. Кот изготовился, подался вперед. Глаза у него горят зеленым огнем, кончик хвоста нервно подергивается. Знает, что это клюет рыба!
Подсечка, рывок — и порядочный окунь летит на леске по воздуху... Кот провожает его глазами и точно определяет место падения. Прыжок — и окунь уже в когтях котофея. И никогда на крючок не наколется. Кот не уходит, даже насытившись. Теперь ему хочется позабавиться пойманной рыбкой. И только наигравшись, он ложится на солнышке или уходит в тень — смотря по погоде и настроению — отдыхать.
А вот и новое развлечение для всех, в том числе и для нас, сидящих в холодке обширных сеней, построенных из камыша.
Старая кошка поймала ящерицу и живой принесла ее для обучения котят. Ящерица отпущена посреди сеней: она настороженно озирается, ищет, куда бы юркнуть. Кошка следит за каждым ее движением, настигает легким ударом лапы, и ящерица снова на середине, в центре внимания.
Первой подступает к ящерице мохнатая, как клубок шерсти, презабавная игрунья Катька. Она осторожно, боязливо тянется мордочкой к вытянувшейся ящерице, и когда носы обеих соприкасаются, ящерица «тяпает» котенка зубами. Катька верещит обиженно и убегает,
11*
163 тряся головой. Мама-кошка наказывает грубиянку-ящерицу ударом лапы.
Вскоре Катька снова приближается и пытается играть с ящерицей, трогая ее лапой. Однако та снова тянется к ее носу, и Катька, помня науку, сразу же пятится назад.
Обманув бдительность кошки, ящерица постепенно придвинулась к камышовой стене и — была такова! Кошка прыгнула, но уже поздно: пленница улизнула между камышинок.
В сенях на балке — гнездо ласточки, в нем уже птенцы, и птички непрерывно снуют в открытые двери, таскают корм.
Ласточкино гнездо с пискунами-птенцами — предмет неугасающего вожделения всей кошачьей стаи. Ласточки недосягаемы. И все же котята следят за ними непрерывно: авось ласточка оплошает и пролетит ниже, чем следует.
Ласточки к кошкам тоже привыкли и не обращают на них внимания.
А осенью, попозже, когда кошки подрастут и вылиняют, хозяин превращает их в мягкие шкурки, оставляя на племя Агронома, Ваську и две-три кошки.
ДОМАШНИЕ СУРКИ
Поймал однажды охотник пару молодых сурков и принес их домой. Сурчата довольно быстро привыкли к неволе и стали почти ручными. Жилье им было определено в подполье, где они вырыли себе нору. Из подпола в кухню они выходили через специальный лаз. На зов «сур-сур!» зверьки быстро вылезали наружу, К зиме подросшие сурки натаскали соломы в свое
164 гнездо, забили вход в нору землей, да так, что и не найти его! И залегли в зимнюю спячку.
Весной, как только потеплело и стаял снег, сурки проснулись и однажды появились на кухне. Проголодались!
Приехал как-то на рудник бродячий фотограф, а вслед за ним и почтальон с почтой. Остановились они у этого охотника.
Посторонних обычно в поселке мало, крючков и замков на дверях нет. Почтальон ушел ночевать в другую хату, сумку свою бросил под кровать. Фотограф тогда сидел с красным фонарем, проявлял фотографии. Закончив работу, он, как и хозяева, лег спать.
Утром почтальон хватился сумки, а ее нет. А в сумке были переводы и деньги на большую сумму.
Поднялся переполох. Фотограф божится и клянется, что не трогал и не видал сумки. А кроме него и хозяев, в хату как будто с вечера никто не входил. Пока судили да рядили, под полом послышался шорох и какая-то возня. Тут хозяина и осенило. Открыл он подпол, залез туда и кричит:
— Нашлась пропажа! Здесь твоя сумка!
Оказалось, что рано утром сурки вылезли из своего убежища в поисках корма и, не найдя ничего более подходящего, прихватили почтовую сумку, потянули в нору, как это они делали и раньше с разными тряпками. В лаз в полу сумка пролезла, а для норы оказалась великоватой. Здесь и нашел ее хозяин хаты. И сурков торжественно извлек наверх. Как-никак, а из-за них чуть не пострадала его репутация, как хозяина.
