Конструкция мозга. Происхождение адаптивного поведения - Росс Э.У.
Скачать (прямая ссылка):
«Птицу кормили в слабо освещенном экспериментальном аппарате при отсутствии клавиши в течение ряда дней, и за это время эмоциональные реакции на аппарат исчезали. В день испытания птицу помещали в затемненный ящик. Там была просвечивающая клавиша, но ее не освещали. Никаких реакций не наблюдалось. Когда же на клавишу проецировали световой узор, все подопытные птицы реагировали быстро и энергично... Птица ударяла по клавише не позднее чем через две секунды после появления светового узора, Который она не видела целых 4 года, и клевал^
в точности то место, с которым прежде было связано пищевое подкрепление».
Таким образом, предположение о детерминированном поведении частей не лишено оснований. Но нам нет надобности предрешать этот вопрос; книга представляет собой попытку руководствоваться предположением о детерминированности, к чему бы оно нас ни привело. Когда оно приведет к очевидной ошибке, тогда и настанет время усомниться в его правильности.
1.15. Чтобы быть последовательными, мы должны к сделанным уже предположениям добавить еще одно — предположение о том, что действительное решение нашей проблемы (как и полагает автор) позволит создать искусственную систему, которая сможет, подобно живому мозгу, обеспечивать адаптивное поведение. Таким образом, если настоящая работа разрешит проблему, то она будет содержать (хотя бы в неявной форме) спецификацию для создания искусственного мозга, способного к самокоординации.
Сознание того, что предложенное решение должно быть подвергнуто такой проверке, обяжет нас к известной дисциплине при введении новых понятий. В особенности это поможет избежать подмены действительного решения чисто словесным «объяснением», ибо в перспективе задача будет содержать требование построить машину, способную выполнять то, что мы хотим объяснить.
Сознание
1.16. Согласно сказанному в предыдущих параграфах, мы нигде не должны будем ссылаться на субъективные элементы опыта; и я могу заранее сообщить, что в книге действительно нет таких ссылок. Строгое соблюдение объективного подхода, возможно, иногда будет раздражать читателя и может навлечь на меня обвинение в том, что я игнорирую некоторый существенный фактор. Несколько объяснительных слов помогут избежать недоразумения.
На протяжении всей книги ничего не говорится о сознании и о связанных с ним субъективных элементах по той простой причине, что я ни разу не испытывал необходимости вводить их в наш анализ. Это не удивительно, так как книга касается лишь одного из свойств мозга, притом такого свойства (способности к научению), которое, как давно уже признано, не находится в обязательной зависимости от сознания. Вот пример такой независимости. Если велосипедист хочет повернуть налево, он прежде всего должен повернуть переднее колесо направо (иначе он упадет на повороте под действием центробежной силы). Всякий опытный велосипедист делает это движение при каждом повороте, и тем не менее многие велосипедисты, даже после того как они выполнили это движение сотни раз, совершенно не сознают, что они его совершают. Очевидно, прямое участие сознания не требуется для адаптивного научения.
Подобное наблюдение, показывающее, что сознание требуется не всегда, но дает нам права заключить, что сознания не существует. Это прямо противоречит истине, ибо факт существования сознания дан нам прежде всех других фактов. Если я вижу стул — если я сознаю, что вижу его,— то меня можно впоследствии убедить с помощью других данных, что это впечатление было вызвано всего лишь игрой света и тени; может быть, меня удастся убедить, что это было iso сне или даже что это была галлюцинация; но не существует таких доводов, которые могли бы убедить меня в том, что само сознание испытанного мной впечатления было ошибочным, т. е. что в действительности я его вовсе не испытывал. Таким образом, осознание епоего личного переживания предшествует всем другим it идам знания.
Если наличие сознания — самый фундаментальный из всех фактов, то почему он не используется в этой книге? Ответ, я полагаю, состоит в том, что наука имеет дело — и может иметь дело — только с тем, что один человек в состоянии продемонстрировать или
доказать другому. Каким бы ярким ни было сознание для его обладателя, мы еще не знаем способа, с помощью которого он мог бы продемонстрировать свое переживание другому лицу. А пока такой способ, или какой-либо его эквивалент, не будет найден, факты сознания не могут быть использованы в научном методе.
Проблема
1.17. Теперь мы должны сформулировать проблему. Позже, когда будут выработаны более точные понятия, можно будет сформулировать ее с большей точностью (§ 5.14).
На протяжении всего нашего анализа нам будет удобно иметь какую-нибудь практическую проблему в качестве «типовой» проблемы, на которой можно было бы конкретизировать общие положения. Я выбрал следующую проблему. Когда котенок впервые приближается к огню, его реакции непредсказуемы и обычно не соответствуют ситуации. Он может войти чуть ли не в самый огонь, может зафыркать на него, может тронуть его лапкой, иногда он пытается обнюхать его или подкрадывается к нему, как к добыче. Однако позже, став взрослым котом, он реагирует по-иному. Он приближается к огню и садится в таком месте, где огонь греет умеренно. Если огонь ослабевает, он придвигается ближе. Если падает горячий уголек, он отскакивает. Теперь его поведение по отношению к огню «адаптивно». Я мог бы взять в качестве типовой проблемы какой-нибудь эксперимент, опубликованный психологической лабораторией, но приведенный пример имеет ряд преимуществ. Он хорошо известен; его особенности характерны для большого класса важных явлений; и, наконец, здесь можно не опасаться, что его сочтут сомнительным в результате выявления какой-нибудь незначительной технической погрешности.
