Проблема белка. Том 3: структурная организация белка - Попов Е.М.
ISBN 5-02-001911-9
Скачать (прямая ссылка):
Эволюционное учение Вернадского, как и Тейяра де Шардена, о ноосфере, царстве разума, столь же утопично, как и учение о построении коммунистического общества ("земного рая"), декларирующее наступление той же эпохи ноосферы, но не во всей биосфере, а в социально-экономической области. В утверждениях Вернадского "о постоянном стремлении человеческой мысли покорить себе факты совершенно стихийного на вид характера" и о "постоянной борьбе сознательных укладов жизни против бессознательного строя законов природы" [27. С. 499], наверное,
следует скорее видеть недостаточную зрелость человеческой мысли, чем проявление "мощи научного знания" или действие "геологической силы свободно мыслящего человечества".
Познаваемость мира. Взаимодействие науки с философией, религией, искусством и этикой, взаимодействие сознания с экономикой и политикой, наконец, взаимодействие всего перечисленного с окружающим миром столь множественны, сложны, неоднозначны и многовариантны, что попытка создать научную модель гармонического развития человечества и биосферы представляется безнадежным занятием, что и подтверждается сегодняшней практикой. До недавнего времени, однако, полагали, что трудности не носят принципиального характера, а обусловлены неполнотой наших знаний и математической или технической сложностью моделирования. Еще Гёте в начале XIX в. писал: "Естествознание так ясно доказывает, что самое великое, самое таинственное, самое волшебное протекает необыкновенно просто, открыто и без всякой магии ...Письмена природы велики и прекрасны ...Пусть мир лежит перед нами безначальный и бесконечный, пусть будет безгранична даль, непроницаема близь; все это так, и все же - пусть никогда не определяют и не ограничивают, насколько далеко и насколько глубоко способен человеческий ум проникнуть в свои тайны и тайны мира" (цит. по: [38. С. 117]). По прошествии ста лет в самом начале XX в. С. Булгаков писал о познаваемости мира более осторожно: "Задачи и значение науки вполне относительны и ограничены. Она имеет дело с определенным (логически и философски) кругом проблем опытного (в кантовском смысле) знания, причем она способна к бесконечному прогрессу по самой своей идее; горизонт постоянно отходит перед нею, новое знание раздвигает шире область незнания, но остров знания по-прежнему окружен морем тайн и вечности" [37. С. 15].
Причина относительности и ограниченности научных знаний, однако, не только, да и не столько, в том, что "нельзя объять необъятное". К мысли о невозможности научного предвидения эволюции природы и общества подвело развитие самой науки, причем такой строгой, как физика. Выше было отмечено, что научное познание, являясь нелинейным неравновесным процессом, именно "по самой своей идее" оказывается неспособным стремиться к предсказываемому "бесконечному прогрессу". Ограниченность знаний есть не относительное, а органическое, имманентное свойство науки, проявляющееся всякий раз по отношению к вновь возникающим явлениям, совершающимся не по причинно-следственному, а по случайно-поисковому механизму. "И на макроскопическом, и на микроскопическом уровнях, - считают И. Пригожин и И. Стенгерс, - естественные науки отказались от такой концепции объективной реальности, из которой следовала необходимость отказа от новизны и многообразия во имя вечных и неизменных универсальных законов. Естественные науки избавились от слепой веры в рациональное как нечто замкнутое и отказались от идеала достижимости окончательного знания, казавшегося почти Достигнутым. Ныне естественные науки открыты для всего неожиданного, которое больше не рассматривается как результат несовершенства знания или недостаточного контроля" [22. С. 378-379].
Высказывание И. Пригожина и И. Стенгерса, правильное в отношении своей основной идеи, следует, однако, уточнить. Отказ от концепции вечных и универсальных законов затрагивает явления лишь одной из рассмотренных выше трех групп, а именно статистико-детерминистические, т.е. тех, посредством которых осуществляется эволюция биосферы и совершенствование научного мышления. Следовательно, человечество не в состоянии прогнозировать неподвластное ему будущее биосферы и неспособно прогнозировать развитие науки и строить неведомое царство разума. Достигнутый к настоящему времени уровень естественнонаучных знаний и приобретенный опыт, по-видимому, вполне достаточны для понимания необоснованности, более того, опасности любых претензий научного мышления на руководство ходом эволюции и верховенство над остальными видами духовной жизни человека.
В развитии природы и общества можно выделить кумулятивные и эволюционные составляющие, отвечающие соответственно количественным и качественным изменениям. Кумулятивное развитие определяется явлениями первых двух групп, о которых было уже упомянуто выше. Это чисто детерминистические и чисто статистические явления. К ним также следует отнести те статистико-детерминистические явления третьей группы, которые совершаются не в первый раз. В этом случае не происходит возникновения новых более сложных и совершенных структурных организаций, т.е. отсутствуют качественные изменения систем, и развитие является кумулятивным. Когда такие явления известны, нет принципиальных препятствий для их экспериментального и теоретического изучения, моделирования и предсказания. Кумулятивное развитие, однако, не бывает вечным. Рано или поздно, но непременно и почти всегда неожиданно, кумулятивный процесс обрывается. Один из механизмов дальнейшего развития событий может заключаться в потере системой устойчивости из-за разрыва старых связей и наступления хаоса, из которого спонтанно возникает неведомый ранее новый порядок. Это эволюционный, качественно новый этап развития системы. Априори предсказать, когда он возникнет, как будет протекать и чем закончится, не представляется возможным точно так же, как нельзя предсказать траекторию броуновского движения коллоидной частицы. Эволюционный этап порождает новую структурную организацию, наделенную неизвестными ранее свойствами. В физике, например, эволюционное развитие, имевшее место на рубеже XIX-XX вв., привело к возникновению квантовой механики.
