Эволюция без отбора: Автоэволюция формы и функции - Лима-де-Фариа А.
ISBN 5-03-001929-4
Скачать (прямая ссылка):
Как следует из названия книги, для А. Лима-де-Фариа основным является неприятие идеи естественного отбора как движущей силы эволюционного процесса. Мне кажется, что в пылу полемики автор проявляет излишний негативизм. Не могу с ним согласиться в том, что слово «отбор» следует исключить из биологического словаря: слишком многое с ним связано
(не со словом, а с явлением) в популяционной и эволюционной генетике, разработаны специальные математические критерии, по которым оценивается его эффективность, он используется в селекционной работе, притом достаточно эффективно, и т. д. О самом феномене отбора, как мне представляется, сегодня не приходится спорить, его существование общепризнано — вопрос в том, каково значение процессов отбора в эволюционных событиях, да и вообще в живой природе. Это — предмет давних дискуссий, которые надлежит продолжить.
Едва ли также можно согласиться с тезисом, что отбор — это состояние организма: в действительности отбор — это процесс, и относится он не к отдельным изолированным организмам, а к их совокупности. Очень жаль, что автор не цитирует работ овонх предшественников — Н. С. Данилевского, Р. Ви-
ганда, Н. Г. Чернышевского, JI. С. Берга, в которых дан глубочайший критический анализ проблемы естественного отбора.
В то же время вытекающая из идеи глобального эволюционизма мысль о всеобщности плана строения преподнесена автором интересно. К сожалению, им остались не использованы Труды Отцов Церюви, являющиеся истоком этой мысли и заслуживающие самого внимательного изучения.
В рамках глобального эволюционизма рассматривается и проблема «зарождения» жизни на Земле как начала биологической эволюции. Ca-мо по себе обращение к этой теме можно понять, хотя она слишком спекулятивна, чтобы рассчитывать на разумное ее разрешение, по крайней мере в наше время. Прав Б. С. Соколов, признавший на одной из пресс-конференций, что правильнее говорить не о зарождении жизни на Земле, а о появлении ее (см. «Правда», 19 августа 1984 г., заметка «Живая галактика»). Утверждение А. Лима-де-Фариа, что Опарин опроверг представление о клеточном происхождении жизни, выглядит слишком смелым: в концепции Опарина содержится столько не поддающихся проверке гипотетических допущений, иногда сомнительных, что ее можно скорее отнести к философским, нежели к естественнонаучным. Точно так же несут долю фантазии рассуждения автора о происхождении протоклетки и генов.
В то же время его соображения о сложности взаимоотношений ген — форма точно отражают сложившуюся в настоящее время в биологии ситуацию. Действительно, мы еще очень мало знаем о том, что представляет собой программа развития организма. Говорят, что она целиком записана в веществе-— носителе наследственности, т. е. ДНК. Доля истины в этом утверждении есть. В ДНК на самом деле записана наследственная информация, но из того, что сейчас известно, можно судить лишь об одной форме ее реализации — последовательном появлении в ходе индивидуального развития организма все новых и новых биологически активных молекул, среди которых есть и специфические для тканей н клеток, специализирующихся в разных направлениях. Закономерности появления этих продуктов на разных стадиях онтогенеза действительно контролируются ДНК и связаны с активацией (или инактивацией) генов, кодирующих соответствующие белки или другие макромолекулы (например, рибосом-ная или транспортная РНК), или с изменением состояния участков ДНК, регулирующих экспрессию этих генов (время активации или степень активности). Однако развитие не сводится к развертыванию последовательных цепей молекулярных событий и метаболических циклов. Оно проявляется также в процессах формообразования, в становлении специализированных органов и тканей, и эти органы
и ткани у каждого вида организмов имеют свою специфическую «архитектуру», свою форму. И сам организм развивается в общем целесообразно — весь цикл индивидуального развития подчинен одной задаче: обрести некую дефинитивную форму. А мы до сих пор практически ничего не знаем о том, насколько связана реализация наследственной информации, заключенной в ДНК и проявляющейся в последовательном синтезе различных органических веществ, со становлением специфической формы, с осуществлением специфических морфогенезов. Для разных организмов можно о'писать стадии их химического развития и стадии их морфогенетического развития, можно однозначно сопоставить эти стадии: определенной фазе химических изменений всегда будет соответствовать определенная стадия формообразования. По химической характеристике зародыша мы можем сказать, какую форму он имеет в данный момент, и наоборот. Однако так называемой каузальной (причинной) связи между этими двумя рядами процессов пока не установлено. Мы не знаем, что детерминирует какие-то особенности взаимодействия клеток, связанные со специфичностью набора их поверхностных антигенов.
К сожалению, необъясненность связи между реализацией наследственной информации на молекулярном уровне, с одной стороны, и процессами морфогенеза, с другой, — реальная трудность современной генетики развития (и эволюционной генетики тоже), на которой иногда пытаются спекулировать те, кто желал бы скомпрометировать и «ниспровергнуть» основные закономерности генетики. Для подобных спекуляций, естественно, нет оснований — законы генетики незыблемы и вполне удовлетворительно описывают события, совершающиеся в ходе реализации наследственной информации. Однако молекулярный и морфогенетический «языки» остаются пока хотя и более или менее эффективными каждый в своей сфере, но полностью автономизированными. Я называю эту ситуацию принципом дополнительности в эмбриологии. Она, в сущности, — частный случай двух способов описания любых биологических событий, в том числе и эволюционных. Их можно обозначить (очень условно) как «полевой» и «корпускулярный». Схематически описание однотипных биологических событий с помощью указанных способов можно представить так, как это сделано в таблице на с. 406.
