История почвоведения (от времени его зарождения до наших дней) - Крупеников И.А.
Скачать (прямая ссылка):
Н. М. Сибирцев критиковал эти и подобные классификации,' но отмечал полезность учета петрографического характера почв, особенно «скелетных и грубых» (1901, с. 3—5). Однако классификация Фаллу, вероятно из-за своей обстоятельности и наукообразия, имела успех, в том числе в практических работах по почвенной картографии, хотя в ней не нашлось должного места таким интересным почвам, как чернозем и латерит20.
В. Кноп (1817—1891 гг.) предложил классификацию почв по химическому составу с разделением на три класса: силикатные (глиноземные, железистые, кремнеземные или песчаные), карбонатные (известковые, доломитные), сульфатные (гипсовые, ангидритовые). Более мелкие подразделения почв он устанавливал по процентному содержанию в них песка, различных силикатов, карбонатов и т. д. (Кпор, 1871—1872). Конечно, такая классификация могла иметь ограниченное применение, и Кноп теперь более известен как автор метода определения гумуса в почве.
Представители агрогеологического направления определяли некоторые физические свойства почвы — их плотность, отношение к воде и теплу. Наибольшего успеха в этом достиг немец Шумахер. В России Н. И. Железнов в 1851 г. сконструировал специальный «динамометрический лом» для определения в поле «вязкости почвы», что было важно при решении вопросов ее обработки (Димо, 1940).
Для почвоведов представляла интерес классификация типов земных пространств, предложенная немецким геологом и географом Ф. П. Рихтгофеном (1833—1905 гг.), известным исследователем китайских лёссов, которым он приписывал эоловое
29 Почву под таким названном впервые описал в 1807 г. в Индии Быокепсн (Фрндланд, 1964), позднее иа Цейлоне Ф. Рихтгофен (Ковда, 1973), а много раньше оц был известен и индийских кадастрах.
происхождение (Ковда, 1973; Lampe, 1903). Земные пространства он делил на элювиальные с остаточными почвами, уравновешенной денудации, остаточной денудации, преобладания водных наносов, эоловых наносов (Riehtofen, 1883).
Подчеркнуто геологический подход к почве породил ответную реакцию (Ярилов, 1904— 1905, II, с. 174)* Вот несколько кратких «живых» определений почвы того времени: почва —
«живой организм» (Фогель), «посредница в развитии органической жизни» (Феска), «драгоценный хлебный пласт» (Гюм бель), «нечто живое» (Дегерен), «не мертвая ма-сса, а жйвой организм» (Уилей). Авторы этих афоризмов — немцы, француз, англичанин. Русский академик Ф. И. Рулрехт писал, чго «чернозем представляет вопрос ботанический».
Преодоление геологического взгляда на почву проявилось даже в классификациях некоторых агрогеологов, И. Лоренц (1825—1911 гг.), знакомый с русской литературой, ввел в свою петрографическую классификацию почв чернозем, учитывал мощность темноокрашенного слоя других почв (Lorenz, 186(5). Румынский ученый Ионеску де ла Брад, в 1860—1868 гг. изучивший почвы в трех уездах Румынии, отметил влияние на них климата, разделил их на 11 групп с учетом песчанистости, глинистости и гумусности (Ionescu de la Brad, 1941). Этого ученого не без основания считают родоначальником почвоведения в Румынии (Обрежану, 1971; Obrejanu, Rauta, 1978).
Ф. Зенфт разделил почвы на «сырые», или «грубые», не содержащие перегноя, и «перегнойные», которые он называл «культурными». (Senft, 1877). П. А. Костычев н& избежал влияния агрогеологов и в своей классификации почв 1886—1887 гг. наряду с кварцевыми, силикатными, доломитовыми и другими выделял черноземные, болотные почвы (Костычев, 1940).
Таким образом, уже в самих классификациях намечалось некоторое ограничение чисто геологического подхода. Однако это не изменило их сути, а придало им черты эклектизма, который редко бывает продуктивным. В работах, не получивших в свое время признания, взаимосвязь геологического и биологи-
ческого начал в образовании почвы трактовалась очень интересно.
Еще начиная с 20-х годов XIX в. профессор Ф. Зенфт (1810—1893 гг.) в течение 60 лет наблюдал за сменой растительности на Хесельбергской горе близ Эйзенаха. Через 60 лет нижняя часть склона, недавно еще состоявшая из «пустынного щебня», оказалась покрытой главным образом лесами, а вторая треть склона — кустарниками. В первый раз в самой природе исследователь длительно прослеживал эволюцию растительности под углом зрения непрерывно идущего почвообразовательного процесса в тесном взаимодействии с эволюцией как мира растений, так отчасти и животных, населяющих почву: «Отнимая у почвы известные вещества и взамен их наделяя почву другими, каждое поколение обитателей почвы настолько изменяет качественно и количественно свое местообитание, что само оно уже не находит в нем того, что ему необходимо, зато для других растений эта перемена как раз служит на пользу. Таким путем каждое растительное поселение само себе вырывает могилу, но в то же время подготавливает удобное местопребывание для других генераций растительности» (Senft, 1888).
Зенфт также указывал, что каждое напластование, входящее в состав современной земной коры, было некогда поверхностью земли и обиталищем живших тогда организмов. Все минеральные составные части огромного большинства конгломератов, песчаников, глинистых сланцев, мергелей в геологическом прошлом образовывали почву, покрытую растительностью. Зенфт здесь предварил взгляды В. И, Вернадского, рассматривавшего горные породы как наследие «былых биосфер». Плодородие почвы—-ее основное качество — Зенфт трактует как динамическое явление, возникающее и эволюционирующее под влиянием взаимодействия породы и организмов, которым при этом принадлежит более активная роль (Ярилов, 1937). Напомним, что, располагая меньшим числом фактов, подобный взгляд некогда высказали Ломоносов и Дэви. В. Р. Вильямс, описывая первичный почвообразовательный процесс и роль в нем организмов, опирался на Зенфта (Вильямс, 1948).
