Свободный кислород, эволюция клетки - Гусев М.В.
Скачать (прямая ссылка):
3 Здесь и далее знаком * будут помечены работы обзорного или обобщающего характера, в которых содержатся ссылки на соответствующие первоисточники.
16
Необходимо подчеркнуть, что в естественных условиях существуют экологические барьеры, ограничивающие возможности «горизонтальной» передачи генов или интеграции неродственных линий. Подобные взаимодействия возможны лишь между организмами, образующими единый биоценоз или, по крайней мере, обитающими в близком соседстве друг с другом. В этой связи мы хотели бы также заметить, что модные ныне идеи «свободной комбинации признаков» у бактерий совершенно неприемлемы с точки зрения эволюционной теории, поскольку признаки существуют не сами по себе, а имеют своих материальных носителей, и этими носителями могут быть только живые организмы, или целостные фенотипы (Шмальгаузен, 1968, 1969; Камшилов, 1970, 1974), а не генные мозаики, из которых можно произвольно конструировать любые, в том числе абстрактные, «орнаменты».
Итак, несмотря на все усилия систематиков низших организмов, удовлетворительной естественной системы этих организмов лосих пор не существует. Вероятно, это связано с трудностями выбора того главного, стержневого признака, вокруг которого, дополняя его, должны группироваться все остальные признаки. Такой главный признак всегда присутствует или подразумевается в любой удачной (адекватно отражающей структуру объекта) системе. В периодической системе Менделеева, например, — это заряд ядра атома, определяющий строение его электронных оболочек и через них — химические свойства элемента. Сам Д. И. Менделеев, однако, создавая периодическую систему, еще не имел ни малейшего понятия о заряде ядра. Он группировал элементы по совокупности их химических свойств, заметив, что набор основных свойств периодически повторяется, если элементы расположить в порядке возрастания их относительной атомной массы4. Там, где это правило нарушалось, как это было в известном случае с никелем и кобальтом, Д. И. Менделеев интуитивно ориентировался на совокупность химических свойств (или в конечном счете — на заряд ядра), а не на атомную массу. Однако в основу системы была все же положена атомная масса — показатель, в наибольшей степени коррелирующий с определяющим все прочие свойства элементов признаком (зарядом ядра), и этот выбор оказался удачным.
Выбор главного, ведущего звена в любой совокупности явлений,, отсев всего случайного, несущественного, второстепенного есть всегда акт эвристический, т. е. в значительной степени основанный на интуиции. Именно так следует, по-видимому, понимать высказывание известного современного систематика Майра (Мауг, 1964) о том, что приоритет одного признака перед другим (например, биохимических признаков перед морфологическими) не всегда
4 По международной системе измерений (СИ) термины «относительная атомная масса» и «относительная молекулярная масса» введены вместо применявшихся ранее терминов «атомный вес» и «молекулярный вес».
17
может быть доказан логическим путем. К сожалению, подобные (.и далеко не бесспорные) идеи, будучи понятыми буквально, способствовали реставрации так называемой нумерической систематики (ее истоки относятся еще к XVIII в.), в которой каждому признаку придается заведомо равное значение, а родство организмов устанавливается на основе вычисления процента совпадающих признаков. Критика этого направления, достаточно убедительная по существу и достаточно выразительная по форме, дана в работе Г. А. Заварзина (1974), и нам остается лишь к ней присоединиться. От себя хотелось бы добавить только следующее: установление степени родства между организмами на основании определения процента совпадающих нуклеотидных последовательностей в их геномах (то, чем главным образом занимаются представители другого нового направления в систематике — так называемой геносистематики) в принципиальном отношении мало чем отличается от исчислений систематиков-нумеристов, поскольку при этом принимается за аксиому, что два любых равновеликих участка ДНК имеют равное таксономическое значение, что заведомо неверно. Очевидно, что без прочтения генетического кода, записанного в той или иной последовательности ДНК, иными словами, без перевода языка генов на язык фенотипически выраженных признаков, оценить таксономическую существенность или несущественность подобных совпадений или несовпадений не представляется возможным. «Количественные» подходы, которые так много обещают в других случаях, в данном случае явно уступают традиционным для биологии «качественным» подходам.
Все сказанное отнюдь не означает нашего отрицательного отношения к геносистематике. Сравнение суммарных характеристик ДНК разных организмов может быть хорошим контролем, например, при оценке степени истинной, гомологии у фенотипически сходных форм. Применение геносистематических критериев для определения филогенетических «расстояний» между таксонами, считавшимися ранее близкими или, наоборот, отдаленными, уже позволило сделать ряд неожиданных и интересных обобщений (Белозерский, .Антонов, Медников,' 1972; Антонов, 1974). Однако претензии сторонников этого направления на его монопольную или даже лидирующую роль в современной систематике, по-видимому, неоправданны. Здесь нелишне будет заметить, что системы, которые с наибольшим правом могут быть названы филогенетическими (системы позвоночных животных и цветковых растений), построены на основе чисто фенотипического подхода, и вряд ли геносистематикам удастся сказать в этой области что-нибудь принципиально новое.
