Демон Дарвина. Идея оптимальности - Горбань А.Н.
Скачать (прямая ссылка):
Системы “генетического ламаркизма”, позволяющие усилить изменчивость в нужных направлениях, уже обсуждались в предыдущей главе. Они, конечно, тоже могут рассматриваться как реализации эволюционно сложившихся стратегий изменчивости.
Мы, конечно, не описали всех моделей эволюции изменчивости и наверняка упустили какую-нибудь важную возможность. Наша цель здесь
- демонстрация примеров, создание наброска рамки.
Идее об эволюции изменчивости уже не один десяток лет, но только сейчас начинается ее тщательная теоретическая и экспериментальная проработка. В чем тут дело? Не хватало экспериментального материала? Может быть. Но, кроме того, эти исследования тормозились яростной полемикой между крайними взглядами на изменчивость. Все или ничего -таков был девиз этих дискуссий. Бой Ахилла с Гектором...
167
Можно поставить вопрос шире и обсудить эволюцию эволюции. Как меняются основные движущие силы эволюции со временем ? Попытку ответа не этот вопрос содержит книга К. М. Завадского и Э. И. Колчинского [47], написанная с биологических позиций, существенно отличающихся от нашей позиции моделирующих теоретиков. В этой книге введено представление об эволюционной формации, в рамках которой основные факторы эволюции существенно не меняются, и обсуждается рождение новых формаций. Эта работа может рассматриваться как проявление процесса релятивизации - совершен еще один шаг от абсолютизации отдельных схем эволюции к рассмотрению их в широких контекстах. Они описываются теперь либо как некоторые возможности из обширного пространства возможностей, либо как отдельные этапы и ветви процесса биологической эволюции.
168
ГДЕ ЖЕ ГЛАВНАЯ МОДЕЛЬ?
Модели, модели, модели... простые и сложные, однотипные и противоречащие друг другу (это не аксиоматика, здесь взаимные противоречия не обязательно являются грехом).
Где же модель, которая может замещать объект теории эволюции, соответствовать ему? Сколько ни говори о том, что присутствие в биологии всего объекта - иллюзия, все равно нигде так остро не ощущается бедность моделей по сравнению с картинами, встающими за качественными описаниями.
Демон Дарвина - образ для обозначения роли естественного отбора: одни отбрасываются, другие выбрасываются. Он придуман [1] по аналогии с демоном Максвелла, пропускающим в сосуд быстрые молекулы и выпускающим медленные. В отличие от максвелловского, демон Дарвина в естественных условиях “самозарождается ”: где наследование и
разнообразие - там и демон.
Но есть у него и другой лик. Демон - искуситель соблазняющий, дразнящий ученых загадками Жизни.
“Природа - сфинкс. И тем она верней Своим искусом губит человека,
Что, может статься, никакой от века Загадки нет и не было у ней”.
(Ф. И. Тютчев)
Если же вспомнить миф о моделировании и задуматься над проблемой соответствия моделей объектам, то за этими двумя образами проступает третий - тролль, создавший кривое зеркало, которое потом разбилось... (Вы, конечно, помните “Снежную королеву” Г. Ч. Андерсена). Тролль ведь тоже говорил о том, что в его зеркале видна истинная суть вещей.
Мы смотрим на моделирование гораздо оптимистичнее, но бытует и такой взгляд. “Чума моделирования ”, “сухая (или бумажная) химия”, “мертвая биология” - вот некоторые из характеристик, отпускаемых порой в адрес экспансии моделирования.
Где же правда? И где же, наконец, та модель, что соответствует объекту? Тут возникает вопрос: какова цель? Ведь модель не может соответствовать объекту полностью. Это и не нужно. Она должна замещать его лишь в каких-то отношениях. В каких именно - определяется соотношением целей и возможностей.
169
Для многих моделей основная цель - ухватить, описать, объяснить какой-либо отдельный эффект. Почему небо голубое? Почему огонь светится ? Почему гибриды гороха расщепляются 3:1? ... Такие вопросы и решаются. Здесь модель соответствует объекту преимущественно в одном отношении - в том, что касается данного эффекта. Каков механизм эффекта - вот основной решаемый вопрос. Открытие эффекта и осознание (лучше сказать “разгадывание ”?) его возможного механизма часто идут рука об руку, выделить эффект без гипотез о механизме удается далеко не всегда. Примеры - все то же расщепление гибридов, на которое до Г. Менделя смотрели и не видели; модели “генетического ламаркизма ”, разобранные нами в главе “Наследование” позволяют разумно (мы избегаем здесь говорить “правильно”) ставить вопросы о переходе приобретенных признаков в наследуемую форму и разрушают старую дискуссию, построенную по принципу “все или ничего”.
Смотреть и видеть - не одно и то же. Эта мысль по отношению к искусству и науке давно уже существует в ранге банальности, от чего, увы, притупляется ощущение ее значимости. Моделирование поставляет очки, через которые можно увидеть эффект, зеркало, в котором видна суть эффекта - его механизм.
Процесс эволюции, однако, не сводится к одному-двум эффектам. Нежелание с этим считаться приводит к тому, что по поводу многих значимых эффектов раздается громкое “кукареку” и является на свет “новая концепция” эволюции. Эффекты нейтральной изменчивости и умножения генов, отдаленной гибридизации и переноса генетического материала вирусами и другие интересны и заслуживают изучения. Но вряд ли стоит рассчитывать, что какой-нибудь из их механизмов возьмет и объяснит эволюцию.
