Демон Дарвина. Идея оптимальности - Горбань А.Н.
Скачать (прямая ссылка):
24
Есть такие тестовые задачки: найти человека, зверя или птицу в хаотическом переплетении линий. А представьте, что задано состояние системы протонов, нейронов, электронов. Найдите здесь человека. Задача эта того же масштаба, что и логическое всеведение.
Итак, сразу два препятствия, мешающие решить решить вопрос о сводимости: необходимость логического всеведения и проблема
распознавания объектов, не принадлежащих к идеальным объектам физики.
Нужно ли ставить вопрос о сведении и объяснении или сводимости и объяснимости ? И что может дать его изучение, кроме субъективной веры в объяснимость? В мире современной физики известны основы, но никогда не будут известны все следствия. Их можно открывать - большинство теоретических работ описывает такие открытия. Следовательно, при анализе человеческих знаний надо признать в качестве допустимых и такие возможные миры, в которых запрятано труднообнаружимое противоречие. Если носитель знания лишается логического всеведения, то следует признать и “невозможные возможные миры”. Это еще более запутывает рассматриваемый вопрос. Может быть, наше убеждение о принципиальной сводимости основано на мысленном рассмотрении невозможных возможных миров физики? (Так думал известный физик Е. Вигнер, который пытался доказать с позиций квантовой механики невозможность самовоспроизводящихся систем [22]).
Редукционизм - установка на сведение одних наук или их крупных разделов к другим: химии к физике, биологии и химии к физике, всей биологии к какой-либо ее части, физики твердого тела к квантовой механике и т.д. Цели редукционизма обычно нереальны, но полезная продукция в ходе осуществления его программ производится.
Из той области, которую хотят объяснить, “свести”, выделяется ряд задач (обычно чрезвычайно упрощенных), которые действительно могут быть решены другими средствами, сведены на другой уровень - от химии к физике, например. Решив эти задачи, берутся за другие, несколько более сложные. Здесь прямое сведение не удается, но можно использовать уже решенные более простые задачи и строить заключения по аналогии. Кроме того, не запрещено дополнительное обращение к опыту. Так рождаются промежуточные синтетические и полуэмпирические методы исследования. Они либо образуют со временем новую область науки, обрастая ториями, фактами и средствами представления объекта, либо включаются в одну из взаимодействовавших областей науки.
Так возникла квантовая химия на стыке физики и химии, а также статистическая физика, как результат работ, ставивших своей целью сведение термодинамики к механике. Физика твердого тела, напротив, втягивает в себя продукты всех попыток редукции. В результате она стала
25
очень сложным единством разнообразных, а иногда взаимно противоречивых идей, методов, моделей.
Интересно, что даже общепризнанные успехи объяснения одной области науки посредством другой не отменяют объясненной области с ее понятиями, методами, моделями. Так, геометрическая оптика продолжает успешно использоваться, хотя показано, что она предельный случай волновой. Напротив, методы геометрической оптики проникли в волновую как основа для построения приближений.
Редукцинизм обычно не может достигнуть своей цели, но может быть полезен. Но все же хорошо бы знать, к какой цели идет движения и не задаваться принципиально недостижимыми ориентирами. Великая цель не обязательно та, которую вообще нельзя достичь. Великая задача - не та, которая не имеет решения.
Явно свести всю эволюционную биологию к динамическим моделям отбора наследуемых вариаций невозможно, да и не нужно, а вот мыслить все эволюционные события как происходящие в том мире, где “все по Дарвину” (или по современной синтетической теории) полезно - это способствует упорядочению и согласованию знаний. Мы мыслим молекулы состоящими из атомов и подчиняющимися квантовой механике даже тогда, когда уравнения квантовой механики не применяются. Такое вложение позволяет ухватить любую возможность использования общих идей, любую возможность моделирования.
В физике, в тех ее областях, которые не сводятся к фундаментальным теориям, очень развита особая культура оценок. Для изучаемых объектов рассматриваются их модели - идеальные объекты фундаментальной теории. Но работа с такими моделями по соответствующим строгим правилам невозможна - как невозможно, например, выписать несколько миллионов (или более) уравнений и решить их. Резко упрощая правила оперирования с моделью и тем самым значительно ухудшая точность, получают и тем самым значительно ухудшая точность, получают оценки вместо ответа. Иногда можно прикинуть, насколько велико возможное расхождение оценки и ответа (если представить, что тот будет получен логически всеведающим субъектом). Искусство оценок было бы очень полезно и в эволюционной теории, но как его вырастить? Проблема.
Есть в биологии серия “вечных” вопросов, посвященных выяснению понятий: “что такое..?”. Они периодически всплывают и иногда вызывают бурные дискуссии ученых. Вопрос: “что такое жизнь?” - интенсивно обсуждался в научной литературе прошлого и начала нынешнего века. Сейчас же он перекочевал в основном на страницы научно-популярных и художественных книг. До сих пор вызывает споры понятие “биологический вид”.
