Новгородские посадки - Янин В.Л.
ISBN 5-94457-106
Скачать (прямая ссылка):
41 НПЛ. С. 71—72, 280—281.
42 Там же. С. 74, 285.
ПОСАДНИЧЕСТВО В СЕРЕДИНЕ XIII в.
Победа Степана Твердиславича оказалась столь решительной, что за все время его правления была лишь единственная попытка возродить внутрибо-ярскую борьбу — авантюра «Борисовой чади» в 1232 г. Посадничество Степана Твердиславича стало первым продолжительным и прерванным только смертью посадника правлением со времени Мирошки Несдинича. Заняв эту должность в декабре 1230 г., Степан остается посадником до смерти 16 августа 1243 г. Летописец точно исчисляет время его правления: «Посадничество держав 13 лет без 3 месяц». Местом погребения Степана Твердиславича стал Софийский собор, где его похоронили с почетом рядом с архиепископами Аркадием и Мартирием 43.
Длительность посадничества Степана Твердиславича и его почетное погребение — несомненные знаки торжества той новой боярской политики, возникновение которой мы пытались проследить, рассматривая обстоятельства посадничества Иванки Дмитровича. С вокняжением Ярослава Всеволодовича число свидетельств новой формы союзнических отношений Новгорода с владимирскими князьями множится.
Приняв новгородский стол в 1230 г., Ярослав всего лишь две недели спустя, в середине января 1231 г., возвращается в Переяславль и оставляет в Новгороде своих сыновей Федора и Александра. Описывая этот акт, летописец сообщает: Ярослав «два сына своя посади в Новегороде» 44. Это, однако, не означает перемены в княжении. И в 1231 г. Ярослав Всеволодович остается новгородским князем, а пребывание в Новгороде его сыновей лишь выражает идею его суверенитета. В 1232 г. Ярослав идет в поход на Чернигов с «новгородци и с всею властью своею» 45, а под 1233 г., сообщая о нападении немцев на новгородские земли, летописец замечает: «Князю же Ярославу не сущу в Новегра-де, нъ в Переялавле бе» 46. Тогда же и Псков впервые строит свои отношения с князем по новой новгородской схеме. Рассказывая о переговорах псковичей с Ярославом Всеволодовичем в 1232 г., летописец изображает классическую форму суверенитета князя над городом: «Приидоша плесковици, и поклонишася князю и ркоша: „ты нашь князь“; и испросиша у Ярослава сына Федора; и не дасть им сына, и рече им: „се даю вы шюрин свои Юрья, и то вашь князь“» 47.
43 НПЛ. С. 79, 297—298; ПСРЛ. Т. 4. С. 37.
44 Там же. С. 70, 278.
45 Там же. С. 71, 280.
46 Там же. С. 72, 282.
47 Там же. С. 72, 281.
Сравнивая внешние признаки отношений Новгорода и великого князя в XI в. и отношений Новгорода и Ярослава Всеволодовича во второй четверти XIII в., мы как будто обнаруживаем сходные положения. Если в XI в. на Новгород распространялся суверенитет киевского великого князя, из рук которого новгородцы получали своих князей, то теперь новгородцы признают над собой суверенитет Ярослава Всеволодовича, который сам решает, кого из своих родственников отправить в Новгород. Если учесть при этом, что «вольность в князьях» была главным лозунгом антикняжеской борьбы на протяжении XII в., то можно было бы говорить о том, что круг антикняжеской борьбы замкнулся возвращением обеих сторон на исходные рубежи.
Однако это лишь внешнее сходство. В XI в. великий князь был полным хозяином Новгорода, составлявшего лишь часть его отчины. Теперь Ярослав — лишь один из участников государственного управления, его власть в Новгороде решительно ограничена, а суверенитет оказывается лишь формой союза, не затрагивающей внутренних порядков республики. Более того, сама форма отношений Новгорода с Ярославом Всеволодовичем принципиально отлична от формы отношений Новгорода с киевскими князьями XI в. Ярослав Всеволодович занимал новгородский стол по избранию. Он приносил присягу «на всей правде новгородской», т. е. гарантировал свое невмешательство в республиканские порядки. Новгородцы были «вольны» в этом избрании. Что же касается княжичей, которым Ярослав поручил новгородский стол, то их положение не имеет ничего общего с положением князей-наместников XI в. Они являются личными представителями Ярослава и по своей природе близки княжеским наместникам в Новгороде XIV—XV вв. Показательно, что составитель летописного списка «А се князи Великого Новагорода» не включает княжичей Федора и Александра в число новгородских князей. В его изложении история новгородского стола в рассматриваемый период выглядит так: «.и опять Ми-хаило Всеволодович; и посадиша сына своего Ростислава на столе, а сам Чернигову; и опять Ярослав Всеволодичь; и по нем сын его Александр Храбрыи; и по нем брат его Андреи; и опять Александр.» 48 Можно было бы думать о случайном пропуске имени Федора, но такому предположению противоречит последующее перечисление князей.
Начало действительного княжения Александра относится не к 1230 г., когда он был оставлен в Новгороде отцом, а к 1236 г., когда Ярослав Всеволодович стал киевским князем и союз Новгорода с ним утратил первоначальный смысл. Действенная защита Новгородской земли от нападений с запада могла быть обеспечена только союзом Новгорода с соседними княжествами Северо-Восточной Руси и личным участием князей в обороне новгородских границ. По-
