Новгородские посадки - Янин В.Л.
ISBN 5-94457-106
Скачать (прямая ссылка):
137 НПЛ. С. 29, 216.
Новгородом путем заключения политического брака. Ипатьевская летопись под 1155 г. сообщает: «Той же зиме повеле Дюрги Мстиславу сынови своему Нове-городе женитися Петровною Михалковича, и оженися» 138. Время действия, высокий должностной ранг нашего Петра, свидетельствующий о принадлежности к новгородской боярской элите, не противоречит его отождествлению с летописным Петром Михалковичем. Если эта гипотеза верна, то кем же Петру могла приходиться Марена?
На первый взгляд — дочерью, сестрой Олисея-Гречина. Однако такое предположение следует тут же отбросить. Князь Мстислав Юрьевич через два года после женитьбы был изгнан новгородцами: «В лето 6665. Бысть котора зла въ людьхъ, и въсташа на князя Мьстислава на Гюргевиця, и начяша изгонити из Новагоро-да... И тъгда вънидоста Ростиславиця, Святослав и Давыдъ; и на ту нощь бежа Мьстислав из города» 139. А в 1162 г. его изгнал из Руси в Византию его родной брат Андрей Боголюбский: «Том же лете выгна Андреи епископа Леона исъ Суж-даля и братью свою погна Мьстислава и Василка и два Ростиславича, сыновца своя, мужи отца своего переднии; се же сотвори, хотя самовластець быти всеи Суждальскои земли. Том же лете идоста Гюргевича Царюгороду Мьстиславъ и Василко съ матерью и Всеволода молодого пояша со собою, третьего брата, и дасть царь Василкови в Дунаи 4 гор(од)ы, а Мьстиславу дасть волость Оскало-на» 140. Надо полагать, что дочь Петра Михалковича делила судьбу своего мужа, как и ее брат Олисей (может быть, именно поэтому он получил прозвище «Гречин»?). Между тем среди берестяных текстов, связанных с Мареной, имеются и датируемые временем после изгнания Мстислава из Новгорода.
Тогда, может быть, Марена — жена Петра? Подтверждение этому А. А. Гиппиус нашел в материалах, не имеющих отношения ни к летописи, ни к берестяным грамотам. Дело в том, что «петровская» тема давно занимает археологов и искусствоведов. В комплексе ризницы новгородского Софийского собора хранятся две знаменитые серебряные причастные чаши — шедевры прикладного искусства XII в., запечатлевшие в надписях имена создавших их мастеров и заказчиков.
Одна из них, изготовленная мастером Братилой, содержит надпись: «Се сосуд Петров и жены его Варвары». На стенках сосуда изображены Христос, Богоматерь, апостол Петр и св. Варвара. Очевидно, что последние два изображения соответствуют именам заказчиков сосуда, предназначенного ими для причащения новгородцев в главном городском храме. Существует единодушное мнение, что эту чашу мастер Братила сделал по заказу новгородского посадника Петрилы Микульчича, погибшего в битве 1134 г.
138 ПСРЛ. Т. 2. СПб., 1908. Стб. 482.
139 НПЛ. С. 30, 217.
140 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 520—521.
Другой сосуд, изготовленный мастером Костой, подобен первому, но по ряду признаков подражателен ему. Его надпись гласит: «Се сосуд Петров и жены его Марье». На стенках чаши изображены Христос, Богоматерь, апостол Петр и св. Анастасия. Присутствие последнего изображения становится понятным, если Анастасией звали дочь Петра и Марены, а причастная чаша была заказана и преподнесена в дар Софийскому собору ее родителями в связи с бракосочетанием сына Юрия Долгорукого и дочери Петра Михалковича. Но если это так, то можно ли установить тождество имен «Мария» и «Марена»? Могут ли эти имена относиться к одной женщине? Безусловно. И дело здесь не просто в созвучии имен. Ведь Мария — имя христианское, а Марена — языческое, имеющее глубокие мифологические и фольклорные корни. В календарной русской обрядности так называлась деревянная или соломенная кукла, которую сжигали либо топили в воде во время купальских игрищ как символ умирания и воскресения природы. В народном сознании образ Купалы слился с фигурой Иоанна Крестителя, а Марены — с Девой Марией. Эта параллель наглядно выступает в названии купальского цветка «Иван-да-Марья».
Вспомним также, что центральным произведением новгородской живописи середины XII в. является чудотворная икона «Знамение», которую в 1170 г. выносили на стену Новгорода, осажденного войсками Андрея Боголюбского. Икона была ранена суздальской стрелой, плакала и обратила в бегство осаждавших, став на века главной святыней Новгорода 141. Она сохранилась в многократно записанном виде. На одной ее стороне изображена Богоматерь Оранта, а на другой апостол Петр и св. Наталья. Последнее изображение, сохранившееся в записи XVII в., является, как это установили И. А. Стерлигова и Э. А. Гордиен-ко 142, искажением первоначального образа св. Анастасии. Повторный набор на иконе тех же, что и на причастной чаше, сюжетов связывает изготовление и этой реликвии с событием бракосочетания дочери Петра и Марии. К этому сле-
141 Янин В. Л. Некрополь новгородского Софийского собора. М., 1988. Приложение 6: «Знаменская легенда» в Древней Руси. С. 224—238.
142 Стерлигова И. А. Новгородские кратиры и икона «Богоматерь Знамение». Некоторые проблемы иконографии // Древнерусское искусство: Балканы. Древняя Русь. СПб., 1995. С. 311—322; Она же. Памятники серебряного и золотого дела в Новгороде XI—XII вв. (Каталожные описания кратиров) // Декоративно-прикладное искусство Великого Новгорода. Художественный металл XI—XV вв. М., 1996. С. 26— 28, 108—116; Смирнова Э. С. Новгородская икона «Богоматерь Знамение». Некоторые вопросы богородичной иконографии XII в. // Древнерусское искусство: Балканы. Древняя Русь. С. 301. О том, что Анастасия была дочерью Петра Михалковича см. также: Диакон А. Мусин. 1165 год. Архиепископ Илья-Иоанн и комплекс церковных древностей с Федоровского раскопа // Новгород и Новгородская земля. Вып. 10. Новгород, 1996. С. 155.
