Россия 20 век. Документы - Яковлев А.Н.
ISBN 5-89511-005-3
Скачать (прямая ссылка):
Маленков. Я вообще не выступал.
Аристов. Говорили в последний период.
Был выброшен лозунг за единство. Вы говорили: группы не было и не будет. Это Ваши слова.
Жуков. И говорил, чтобы не было мести.
Аристов. Да, чтобы не было мести.
Беляев. И чтобы вышли едиными на Пленум.
Аристов. Действительно, после этого шла большая подготовка, чтобы выступить с единым мнением, показать единство в Президиуме, составить и соответствующую резолюцию.
Мы это единство им не обещали. Ясно было, что это очередная хитрость. Здесь надо говорить все начистоту. Тогда, после обмена мнениями, мы убедились, что это большинство в семь человек хочет сохраниться, скрыть от Пленума свои ис-
* Жуков. Хотя Аристов и прорвался.
** Тут начались новые речи, после того, как вынуждены были принять решение.
тинные замыслы. Эта семерка думала лишь о том, чтобы сохраниться в Президиуме, а учинить расправу они могли когда угодно и после Пленума. Вот такая была их идея, их хитрость. Она теплится и сейчас у них — сохраниться, а время пройдет — все будет так, как они задумали.
Было два предложения. Первое предложение тов. Микояна — избрать комиссию. Оно и было принято. По составу комиссия была хорошая, и можно было рассчитывать, что она даст хорошие предложения.
Микоян. Или, вернее, никаких предложений не даст.
Аристов. *Второе предложение — не принимать никаких решений, а сделать информацию на Пленуме ЦК по вопросам, которые обсуждались на Президиуме, секретарю ЦК тов. Хрущеву.
Приняв решение о создании комиссии, вышли к членам Пленума вот в этот зал. Здесь было человек 60.
Г о л о с а. 86 человек.
Аристов. Здесь и было принято решение** под давлением членов UK — никакой резолюции и никакой комиссии не создавать, а сделать информацию на Пленуме тов. Суслову.
На этом все кончилось. Вот все, что было до этого Пленума.
Четвертый период обсуждения этого вопроса — этот Пленум, на котором вы являетесь участниками.
Жуков. Пленум замечательный.
Кириленко. Хороший, решающий период.
Аристов. Товарищи, мне хочется остановиться на мотивах, которые, на мой взгляд, побудили встать на этот путь членов антипартийной группы. У Маленкова, Молотова и Кагановича мотивы очень солидные: они боятся своей вины перед народом, перед партией, перед ЦК за участие в тех злодеяниях, которые совершались в результате культа личности.
Кириленко. Боятся перед историей.
Аристов. На всем протяжении до XX съезда, во время XX съезда, после XX съезда ни Молотов, ни Каганович, ни Маленков ни разу не высказались вообще о культе личности и о своей поле участия и вины за эти позорные итоги произвола культа личности.
Маленков только один раз бросил реплику во время локлада тов. Хрущева на XX съезде о культе личности, когда он на вопрос тов. Хрущева подтвердил, что разговор тов. Хрущева из Харькова был с тов. Сталиным через него, Маленкова. Это было единственное его высказывание. Потом на Президиуме сколько раз остро поднимался вопрос о культе Сталина, но он ни разу не высказывался.
О Молотове и Кагановиче, о их позиции в период обсуждения вопроса о культе личности: на одном из заседаний Президиума, это после XX съезда, была избрана комиссия ЦК в составе т.т. Молотова, Кагановича, Ворошилова, Аристова, Фурцевой, Шверника, Суслова, Поспелова по пересмотру дел о процессах, проходивших в 1934—1938 годах, после убийства С. М. Кирова, о троцкистах и правых уклонистах. Комиссия должна была доложить свои результаты ЦК7. На этой комиссии мы заседали без конца. Споры шли самые острые.
* Видя, что вряд ли удастся сохраниться, эта антипартийная группа стала менять свое лицо.
** о созыве Пленума
Какова была позиция этих товарищей? Ворошилов только возмущался. Позиция Молотова и Кагановича была совершенно определенной и твердой с самого первого заседания. Они говорили о том, что процессы эти правильные, что они были в интересах партии и так должно было быть.
После многих споров и обнаруженных различных документов с помощью т.т. Серова и Руденко они наконец начали что-то признавать*. Документы говорили о том, что применялись пытки, грубая фальсификация, чинилось беззаконие, в результате чего были расстреляны многие тысячи партийных, государственных и военных работников, ни в чем не повинных. Арестовывались и расстреливались несколькими очередями, несколькими составами в областях, в армии. Перед лицом этих фактов Каганович вынужден был что-то сказать, и он сформулировал свое, так сказать, кредо, дал свою политическую оценку. Он сказал, что да, излишества были допущены. (Шум, смех).
Каганович. Эту глупость приписывать нельзя. Вы выдумываете.
Аристов. У меня это точно записано.
Каганович. Мало ли что у вас записано.
Поспелов. Я подтверждаю, что слово «излишества» было сказано Ка ганови-чем.
Аристов. Я не кричу, Лазарь Моисеевич, как делаете это Вы, а если я не кричу, то говорю то. что думаю, как подсказывает мне моя совесть и мое партийное сознание.
Как тов. Молотов оценивал этот период, его кредо? Он говорил, что в этом была политическая целесообразность. Вот его кредо, вот его отношение ко всем тысячам партийцев, невинно расстрелянных.**
