Россия 20 век. Документы - Яковлев А.Н.
ISBN 5-89511-005-3
Скачать (прямая ссылка):
Голос. Почему вы критиковали Хрущева?
Голос. Вы снять предлагали.
Каганович. Я скажу. Уверяю, никакого желания не было обострять дело и говорить то, чтобы поджигать. Есть желание такое, чтобы мы работали, как нужно для партии. Видите, товарищи, я скажу вот что. Наша партия добилась величайших успехов. После XX съезда партии, который определил правильную линию нашей партии по внешней и внутренней политике, мы имеем большие успехи. Однако, кроме успехов, мы имеем и недостатки. Я думаю, что основа нашего движения вперед — это самокритика. Я говорил на Президиуме, что все мы радовались развертыванию инициативы и активности тов. Хрущева. Я это говорил и говорю сейчас. Я от души, честно поддерживал, поддерживаю сейчас и буду поддерживать Хрущева, но это не значит, что мы не можем критиковать его. Если кто-либо из членов Президиума ЦК говорит, что такой-то товарищ должен быть не первым, а вторым секретарем, разве это контрреволюция? Мы восстановили правильные нормы партийной жизни. В чем они выражаются? Что нарушающего в нормах партийной жизни, если член Президиума ЦК говорит: я считаю, что нужен пост не первого секретаря, а второго. Ведь ДО Пленума есть Президиум, и нормы партийной жизни требуют того, чтобы вначале вопрос обсуждался на Президиуме, а уж потом на Пленуме. Ведь для этого и Президиум существует. Я не вижу ничего здесь ужасающего. Если все останется так, как есть, если Пленум решит, — а он наверняка решит, — что не нужно упразднять пост Первого секретаря, то, пожалуйста, мы будем голосовать за это и будем работать вместе с вами, но Президиум имеет право иметь свое мнение, и члены Президиума имеют право высказывать свою точку зрения. Мне непонятно, почему такой накал вокруг этого. Никто не предлагал объявить выговор Хрущеву, никто не был против него, была критика, и говорили о том, чтобы упразднить пост Первого секретаря. Вот и все.
Аристов. Он говорит неправду. Были три периода. В первый период Лазарь Моисеевич с открытым забралом обливал* грязью, приводил всякие сплетни, притащил фальшивые** документы о тов. Хрущеве и внес предложение освободить его*** от должности Первого секретаря, причем все это делалось с издевкой****. Только тогда, когда увидели, что дело так просто не пройдет, тогда стали вилять и придумали то, что говорит сейчас Каганович.
Каганович. Аристов говорит неправду. Никаких документов не было, мне непонятно, что он тут плетет.
* низкой, недостойной любого коммуниста
**ложные *** Хруще ва
**** как бы от имени руководителя, одного из лидеров этой антипартийной группы
Аристов. Цифры приводили об урожайности 1952 г. и 1956 г.. приводили и другие фактические данные. Это и были документы.
Каганович. Цифры — это другой вопрос. Я говорил о том, что у нас есть рост животноводства на 24%, но растет индивидуальный сектор, а колхозный сектор дал рост за три года 3%._Если это клевета, тогда другое дело, а если это данные ЦСУ, то что, я не имею права об этом сказать? Ведь верно, что по колхозному сектору прирост только 3%!
Я еще говорил о том, что мы радуемся успехам в области животноводства, но что за последнее время критика в этой области ослаблена, а недостатков у нас еще очень много. ( С п л о ш н о й шум в зале, одновременно кричат несколько человек).
Голос. Дайте сказать по существу ведения Пленума. Мы должны организованно вести работу, не надо мешать оратору. Я хотел бы, если Пленум требует объяснения от этой антипартийной группы, чтобы они и говорили о деле и правду, а тов. Каганович здесь черт-те чего говорит.
(Ворошилов очень бурно реагирует на заявление «антипартийная группа», при сплошном шуме в зале что-то говорит, слышны только слова: это мерзость, выдумка, никакой антипартийной группы нет. Обращается к Хрущеву: Почему ты молчишь, ты же председатель, скажи, что никакой группы нет!).
Хрущев. Климент* Ефремович, оказывается, ты горячий человек, меня обвинял в горячности, а сам не лучше меня в этом вопросе.
Здесь товарищи сидят и выступают — члены Центрального Комитета партии, кандидаты в члены ЦК. члены Ревизионной Комиссии, и ничего антипартийного не говорят. Поэтому нельзя так бросаться словами. Где же тогда они будут говорить, если здесь не могут сказать. Нужно говорить то, что относится к делу. Товарищи, давайте создадим условия, чтобы оратор мог спокойно выступить.
Каганович. Конечно, если будет нормальный порядок, чтобы оратор мог выйти на трибуну и выступить, то тогда можно будет доложить.
Какие поводы были у нас? Если бы не было поводов, то тогда тов. Хрущев не заявил бы, что он с благодарностью принимает критику и учтет замечания. Какие поводы? Я, например, считаю неправильным, что Первый секретарь ЦК выступает с важными публичными выступлениями без ведома ЦК. Ленин говорил, что нужно, чтобы секретари ЦК выполняли бы только волю ЦК.
Хрущев. Ни одного моего выступления не было без ведома ЦК. Это я заявил на Президиуме, и с этим ты согласился. Я еще раз заявляю: не было ни одного выступления без разрешения ЦК.
