Россия 20 век. Документы - Яковлев А.Н.
ISBN 5-89511-005-3
Скачать (прямая ссылка):
Кончил я рабфак, меня вызвали в окружной комитет и говорят: — Хрущев, пойдешь работать секретарем райкома. Меня послали на Петровскую шахту, где я
работал и отец мой работал. На Петровской шахте я работал и тогда, когда Карпов там хозяином был. Меня там многие рабочие знают как облупленного, и сейчас есть однокашники.
После этого меня избирают заворгом в Юзовский окружной комитет. Но после этого, когда мы разгромили атаманщину, которая там была, я был в помещении ЦК несколько раз, приезжал в Харьков, бутерброды ел в ЦК вместе с Васей Базу-линым и М... Каганович тогда опирался на нас, и я поддержал, потому что он проводил линию Центрального Комитета. И вот Каганович берет меня из окружкома и выдвигает первым заместителем заведующего орготделом ЦК Украины. Верно это, тов. Каганович?
Каганович. Да.
Хрущев. Я отказался тогда, сказал, какой я аппаратный работник, я слесарь. Я хочу с народом быть. Пошлите меня в Луганск. Я там буду секретарем райкома. Нет, говорит, здесь интеллигенции много, нужен представитель рабочих. Я все время добивался, чтобы меня в аппарате не держали. Затем меня послали в самое пекло зачем-то, послали в Киев. Там сложилась троцкистская организация. Я заворгом работал. Мы провели там колоссальную работу. Я больным пришел на заседание окружного комитета партии. Я после этого два месяца пластом лежал. Пришел секретарь Демченко, его расстреляли потом, и говорит: Никита, надо идти троцкистов громить. Старобин — профсоюзный деятель, был вожаком. Я сказал, что я болен, но приеду в закрытой машине. За мной приехали, и я после два месяца пролежал. После этого меня избрали секретарем ячейки. Там было кубло правых и троцкистов, а меня избрали секретарем ячейки. Мы провели там колоссальную работу, за линию партии боролись.
Меня же бауманцы знают, после этого избирают секретарем Бауманского райкома партии. Я на 16-ую районную конференцию пошел с чужим мандатом. Этот мандат отобрали у правого и отдали мне, потому что меня не было, когда выбирали делегатов. Были там правые, руководил Хахалев и другие, группа горьковчан и группа Угланова.
Проработал 6 месяцев, после этого меня посылают секретарем Краснопресненского райкома. Этот район считался одним из крупнейших районов Москвы. Я проработал полгода, меня избирают вторым секретарем Городского комитета, а первым был Каганович. Потом избирают вторым секретарем Московского комитета, а первым был Каганович. В 1935 году меня избрали первым секретарем Московского комитета партии и членом Центрального Комитета.
Как же можно так троцкиста, которого поймали, разоблачили, как же можно его терпеть? В 1937 году вы знаете, как проходили партийные конференции, по неделе только выбирали в Президиум. Мы в Москве за три-четыре дня провели партийную конференцию. Во всей партии удивлялись, как это мы смогли? Мне Постышев звонил, спрашивал, как ты провел конференцию? Вы знаете, как биографию рассказывали, как про бабушку спрашивали. Вот Юдин здесь присутствует, он помнит об этих делах веселых.
Я задумался, как мне сказать об этой ошибке. Я пошел к Кагановичу. Кагановичу было поручено наблюдать за Московской организацией. Я говорю Кагановичу: вы помните меня или нет? Я считаю, очень острый вопрос, аресты идут, скажу, меня раз — и арестуют. Я пойду к Сталину и скажу, чтобы Сталин знал. Каганович мне говорит: «Слушай, что ты, не ходи. Я знаю». Он сказал, что это было больше озлобление и недовольство Моисеенко, чем выступление по существу. Я все-
таки позвонил Сталину, а потом пошел к нему. Там был Молотов. Я рассказал Сталину, что вот был местный студент Харченко, потом имел связь с свердловца-ми, а они определенную позицию занимали. Сталин выслушал и говорит: «А может быть, не говорить?» Что-то Молотову сказал. Я уж не помню этого разговора, ведь это было в 1937 году. Потом Сталин сказал: «Все-таки скажите, чтобы не приставали к вам». Я говорю, хорошо. Я пришел на партийную конференцию и рассказал. Наверное, был две минуты на трибуне, меня слушали немного. Как только я вышел, сказали: «Оставить в списках».
Товарищ Маленков, сколько Вас держали на этой конференции на трибуне? Я не был, так мне сказали: Маленкова уже держат сколько времени. Я приехал и выручал тебя, чтобы не растерзали на этой конференции. Тебя допрашивали, кто ты такой, откуда появился. Тутт.т. Юдин и Комаров, старые товарищи это подтвердят.
Теперь он вспомнил об этом. Для чего? Это метод психологической атаки, когда сразу — троцкист, правый, такой, сякой, а он на что рассчитывал? Мы правильно воспитывали нашу партию в ненависти к троцкистам, зиновьевцам, правым. Вот он считал, как трахнет, а Молотов с другой стороны, и тогда резолюцию. Он говорит, отрыжка это у тебя сейчас. Вот тебе мотив, уже отрыжка. Какая у тебя теперь отрыжка?
Товарищи, это было для чего нужно? Для того, чтобы скомпрометировать, написать резолюцию, обмазать дерьмом, разослать это своим соратникам, по партийным организациям проработать, провести работу индивидуальную среди членов ЦК и членов ЦК Компартий союзных республик, созвать Пленум и выгнать. Вот тактика была.
