Россия 20 век. Документы - Яковлев А.Н.
ISBN 5-89511-005-3
Скачать (прямая ссылка):
Об этих людях надо решить. Я поддерживаю предложение, что надо принять решительные меры, чтобы укрепить руководство партии, а людей, не имеющих доверия, отстранить от руководства. Напрасно здесь они говорят для стенограммы, что их кто-то поддержит. Напрасно. Мы людей, не имеющих доверия, должны изгнать из Центрального Комитета. Тут были голоса об исключении их из партии. Этот вопрос должен решиться по Уставу в партийной организации, а в руководстве этих людей держать не следует. Мы должны поступать разумно и трезво, чтобы этот Пленум послужил улучшению практической деятельности нашей партии, укреплению рядов партии, сплоченности вокруг ленинского Центрального Комитета. (Аплодисменты).
Хрущев. Ко мне Климент Ефремович адресовался по вопросу заявления о танках. Я, например, не помню, чтобы так говорил тов. Ворошилов, как здесь заявляли. Но, с другой стороны, неправильно, когда тов. Ворошилов оскорбляет тов. Конева, который это утверждает.
Тут нельзя полагаться только на память, я был в то время страшно взволнован, но и ты, Климент Ефремович, был взволнован не меньше меня, очень бурно вел себя. Так что сейчас воспроизвести все, что тогда говорилось, я, ей-богу, не могу. Припомню один факт для того, чтобы ты не повторял больше этого, пусть члены Пленума знают. Был однажды такой случай: в Советский Союз приехал новый иранский посол, и, как всякий новый посол, он вручал свои верительные грамоты
тов. Ворошилову, который имел с ним после этого беседу17. Естественно, что каждый посол отчитывается перед своим правительством о таких беседах. О том, что писал иранский посол своему правительству, нам стало вскоре известно*. А посол писал примерно следующее: он, как посол, был принят господином Ворошиловым и имел с ним беседу. В этой беседе К. Е. Ворошилов говорил и о шахе. У нас, мол, тоже были цари, был у нас Николай, которого народ прогнал, и теперь мы без них обходимся. ( Шум в зале, смех ). По существу, я с Климентом Ефремовичем согласен, но говорить это иранскому послу, говорить, что они царедворцы, — это никуда не годится.
Мы обсуждали этот случай на Президиуме ЦК и сказали тов. Ворошилову, что так вести себя нельзя. Тогда К. Е. Ворошилов сказал, что он этого иранскому послу не говорил. Конечно, установить трудно точные выражения. Но тот пишет своему правительству, что он имел такую беседу с К. Е. Ворошиловым. По этому поводу я только одно могу сказать: зачем этому царедворцу, который у своего шаха лижет руку, зачем ему говорить оскорбительные слова в адрес шаха? Наверное, ты выразил свое революционное мнение, и я с тобой полностью согласен. Но ты не там, где нужно, об этом сказал. Почему это не могло повториться сейчас? Могло ведь и повториться. Если товарищи хотят, то этот документ о письме иранского посла своему правительству по поводу беседы с К. Е Ворошиловым можно было бы и зачитать.
Ворошилов. Товарищи, насчет шаха. Я такой глупости сказать не мог, потому что это не в моей натуре. Я, не хвастаясь, могу сказать, что в отношении деликатности и умения вести себя среди этой братии (с м е х) я вполне владею. И в далекие революционные годы мне приходилось прятать оружие, которое я вывозил из Финляндии в Петербург, а оттуда в Донбасс, я имел дело с такими людьми, как архитекторы (я у них прятал оружие), профессора Технологического института и т. д. Я умел с людьми быть деликатным... И как мог я теперь что-то говорить недопустимое?
Голос. Может быть, переводчик перевел неправильно?
Хрущев. Не думаю. Посол окончил в Петербурге университет и прекрасно разговаривает по-русски.
Ворошилов. Теперь относительно танков. Было же 20 человек, они знают, и я уже сказал, что этого не говорил.
Микоян. Я сказал, что не помню.
Ворошилов. Ни Микоян, ни Хрущев не помнят. Я о танках не говорил. Я сказал только: беспрецедентный случай. (Шум в зале). Теперь я понимаю, что мы четыре дня сидели и все говорили, говорили**. Но от этого не исчезает мое определение, что это был беспрецедентный случай, это я сказал, и только это.
Пегов. Я присутствовал на этом приеме иранского посла. Климент Ефремович, очевидно, забыл. Он, правда, сказал об этом в шутку, но такой разговор с послом, Климент Ефремович, был.
Он что-то пошутил насчет Николая II, что-де, мол, был у нас царь, а теперь его нет и живем мы не хуже, а лучше, а потом перешел к шаху. Конечно, тот понял, о чем идет речь. (Смех в зале).
Председательствующий тов. Суслов. Объявляется перерыв.
* Мы путем расшифровки перехватили и прочли документ. Эта аппаратура находится у тов. Серова. Мы обменялись мнением.
** сидим и болтаем
ЗАСЕДАНИЕ СЕДЬМОЕ Вечернее, 26 июня
Председательствующий тов. Суслов. Тов. Косыгин слово имеет. Следующий тов. Шверник.
Косыгин. Товарищи, я полностью присоединяюсь к той оценке событий, которая здесь была сделана выступавшими до меня товарищами как в части наличия антипартийной группировки, так и в части той почетной роли, которую сыграл наш Пленум в деле предотвращения этой авантюры.
