Правовые аспекты этнических отношений в России - Воронин Н.А.
ISBN 5-201-14597-3
Скачать (прямая ссылка):
Ограничения могут касаться только иностранных граждан или временно проживающих в стране мигрантов, однако для недавних граждан СССР должны быть сделаны исключения из этого принципа, учитывая недавний распад этого исторического государства, а также сохраняющиеся человеческие контакты и интересы людей, включая особую связь с российской общенациональной культурой на основе русского языка. Правовая дополнительность, т. е. особые права на пользование ресурсами и на организацию территориального самоуправления, может существовать только для особой категории населения, которая в западном мире определяется как «коренное» или «аборигенное» население, но под которым понимаются лишь носители культуры жизнеобеспечения, основанной на традиционном ведении хозяйства (оленеводство, рыболовство, охота и морской промысел) и частично — на неоседлом образе жизни в экстремальных природных условиях. Здесь действительно нужны особые правовые нормы, которые могли дать дополнительную защиту малочисленным и уязвимым в социально-культурном плане
общинам. Речь идет прежде всего о так называемых коренных малочисленных народах Севера, Сибири и Дальнего Востока. Но главное в этой правовой исключительности заключается не в «укорененности», ибо, по большому счету, представители всех этнических общностей в нашей стране являются коренными, а не потомками недавних иммигрантов. Главный аргумент особого правового статуса (дополнительных правовых норм защитного характера) заключается в факторах малочисленности, типа хозяйствования и социально-культурной уязвимости.
Обновление правовых норм регулирования межэтнических отношений сводится не только к искоренению этнонационалистичес-ких моментов и к более последовательному осуществлению общего принципа гражданского равноправия, но и к обогащению частных правовых норм, отражающих и обеспечивающих этнокультурное многообразие. Важнейшей сферой здесь является сфера языка и образования. Закон и бюрократия, как и армейские приказы, предпочитают говорить на одном языке, но в мире фактически нет государств, где граждане были бы носителями одного языка. Многоязычие — это норма гражданских сообществ, хотя такой же нормой является стремление членов государственного сообщества владеть общим языком, на котором обычно разговаривает большинство населения страны.
В России имеется богатый опыт языкового строительства и правового регулирования языковой политики. Действующие законы в целом соответствуют принципам демократии и лучшим международным образцам. Но все же существует проблема правовой инерции и идеологизированной утопичности в регулировании языковой жизни россиян. Прежде всего это касается узко-националистической трактовки понятия «родной язык», который еще иногда называют «национальным языком». Имеется в виду, что таковым является язык, который совпадает с этнической принадлежностью гражданина. Многие эксперты, политики, а зачастую и закон (особенно в российских республиках) склонны игнорировать реальную историческую ситуацию, при которой в России для подавляющего большинства граждан нерусского происхождения родным языком является русский язык, если под этой категорией понимать основной язык знания и использования. А именно так трактует понятие родного языка как международно-правовая норма, так и отечественная наука. Увлеченные изучением и спасением малых языков ученые, а также националистически настроенные политики полагают, что переход человека с одного языка на другой является
«лингвоцидом», утратой «души народа» и т. п. Игнорируется рациональное поведение российских граждан, для которых хорошее знание русского языка важнее сохранения этнических корней. Это убедительно показывает поведение родителей и молодых людей, заинтересованных в качественном вузовском образовании и в жизненном преуспеянии. Но в правовых нормах и практиках, в том числе в некоторых федеральных и во многих республиканских законах, языковой национализм и политизированная утопичность сохраняются. Мотивы этого отчасти понятны, но они далеко не всегда отвечают как интересам граждан, так и задаче социально-культурной интеграции российского общества.
Но если мы будем более решительно внедрять понимание и правовую норму, согласно которым русский язык не является исключительной собственностью русских, что он является родным для всех, кто на нем говорит, думает и общается дома, — тогда где же и каким образом найти место другим российским языкам? Как строить систему национального (российского!) и регионального образования, особенно в регионах с иноязычным большинством или даже меньшинством? Правовая норма должна, на наш взгляд, исходить из того, что языковой репертуар современного человека определяется прежде всего жизненной стратегией личного преуспеяния, а не задачами сохранения этноса или языка. Возможности современного человека и способы обучения таковы, что они позволяют овладевать и пользоваться двумя и даже тремя языками в равной степени, но в разных ситуациях и с разными целями. Поэтому закон должен уважать и обеспечивать право россиянина на овладение языками, которые ему необходимы для успешной жизни и карьеры как в местном сообществе, так и в рамках всей страны и даже в международном общении. Закон должен ставить целью не столько спасение исчезающих языков или обеспечение полномасштабного использования языков меньшинств, а развитие двуязычия и многоязычия. Реальность такова, что эта установка прежде всего касается представителей нерусских народов, хотя и русским, если они хотят преуспеть в социальной конкуренции и стать культурно богаче, также необходимо знание других языков, на которых разговаривают россияне.
