Правовые аспекты этнических отношений в России - Воронин Н.А.
ISBN 5-201-14597-3
Скачать (прямая ссылка):
Весте с исламским экстремизмом в российском обществе возникла проблема антиисламских фобий и распространения дискриминационных практик в отношении верующих мусульман. В Республике Дагестан был принят сверхжесткий закон против ваххабизма, который таррикатистский ислам способен использовать против сторонников других направлений в этой религии.
Доклад о развитии человека 2004, C. 67.
227
См.: Религия и общество: Очерки религиозной жизни современной России. М.; СПб., 2002; Е.А. Степанова. Религиозная ситуация в России и основы межконфес-сиональной толерантности // Социология межэтнической толерантности. Отв. ред. Л.М. Дробижева. М., 2003, C. 136—149.
Одной из причин напряженности в религиозной сфере стало распространение различных культов и сект с большим количеством новообращенных без религиозных корней. Как отмечает Е.А. Степанова, «в России не религия побеждает атеизм, но, наоборот, религия и атеизм как структурированные системы ценностей отступают под натиском мировоззренческой неопределенности и мифологизированной эклектики»228. Так, власти и националистически настроенные активисты ряда республик (Якутия, Южная Осетия, Мари Эл, Мордовия, Алтай) вместе с новыми религиозными прозелитами уже много лет пытаются осуществить некий возврат к религиозным корням (это называется «возрождение национальной религии») местного нерусского населения. Речь идет об языческих культах и древних религиозных практиках, которые два-три века тому назад были замещены православием. Хотя крещение аборигенов далеко не всегда было добровольным, как это происходило повсеместно в мире в эпоху утверждения больших религий, уже много поколений верующих осетин, якутов, марийцев и мордвы исповедуют православие, как истово исповедуют католицизм индейцы Северной, Центральной и Латинской Америки или протестантизм аборигены Гавайских островов. Попытка объявить православие навязанной, чужой, «не национальной» религией, а языческие культы — «национальной религией» представляет собой образец культурного фундаментализма, разрушающего как местные устои, так и интеграционные возможности представителей российских меньшинств (последний термин крайне условен по отношению к нерусским российским национальностям).
Если культурные различия этнического характера носят подвижный, сложный и не взаимоисключающий характер, то в сфере религии границы различий имеют более жесткий характер, а такие религии, как ислам, объявляют преступлением против религии переход человека в другую веру. Религиозная идентичность среди верующих формируется достаточно рано через воздействие семьи или проповедников и трудно поддается компромиссу. Доклад о развитии человека 2004 г. формулирует три аспекта обеспечения религиозной свободы в качестве приоритетов государственной политики в этой области. Это — предоставление не только свободы веры, но и права на «многоголосие» в интерпретации догматов веры в рамках одной религии. Это — не предоставление религиозным иерархам каких-либо политических и социальных привилегий. Это предоставление
228 Е.А. Степанова. Указ. соч., C. 145-146.
всем религиям простора для дискуссий по вопросам веры с правом приверженцев одной религии критиковать с позиций социальной ответственности практику и верования других религий. Это предоставление индивидам свободу не только критиковать религию, к которой они принадлежат, но и отвергать ее ради другой либо оставаться вне религиозной жизни вообще.229 Для России эти рекомендации представляются применимыми, хотя их далеко недостаточно для обеспечения межрелигиозной толерантности и кооперативных отношений между религиозными организациями и группами и государством.
Б. Политика многоязычия
Язык есть одна из важнейших форм человеческой коммуникации и в то же самое время язык во многих случаях остается отличительной чертой этнической общности и одной из основ ее культурного арсенала. Кроме того, как эпатажно выразился Ролан Барт, «язык — это фашизм», имея в виду, что через язык осуществляются отношения власти, и сама иерархия языковых систем, которыми пользуются люди, отражает не просто демографическую ситуацию, но и определенный выбор государства в лице бюрократии, которая почти всегда предпочитает говорить на одном языке. Как отмечается в Докладе о развитии человека 2004 г., «если в этнических и религиозных вопросах для государства возможно и даже желательно оставаться «нейтральным», подобная позиция в отношении языка является непрактичной. Понятие гражданства требует общего языка для укрепления взаимопонимания и эффективной коммуникации. Ни одно государство не может позволить себе обеспечивать услуги и выпускать официальные документы на каждом из языков,
230
используемых на его территории»230.
В многоязычных обществах, каковым является Российская Федерация, языковая политика обычно направлена на признание права использовать те языки, на которых разговаривает население в той или иной местности или принадлежащее к той или иной языковой группе, даже если она проживает дисперсно. В законах, в том числе и в российских, как бы закрепляется следующая оптимальная формула: «Пусть каждый имеет возможность пользоваться своим родным языком в некоторых сферах — например, в школах и университетах, но при совместной деятельности, особенно в обще-
