На заре человеческой истории - Семенов Ю.И.
ISBN 5-244-00092-6
Скачать (прямая ссылка):
По размерам тела парантропы значительно превосходили австралопитеков африканских. Автор одной из сводок указывает, что разные исследователи определяют вес австралопитека африканского в пределах от 18 до 37 кг, а вес австралопитека массивного — в пределах от 36 до 80 кг. Сам он считает наиболее вероятными цифры 35 кг для первого и 44 кг для второго (367. С. 152). В другом сводном труде приводятся цифры: для австралопитека африканского — 20—30 кг, для австралопитека массивного — 45—90 кг. Там же приводятся данные о росте: для австралопитека африканского —
100—145 см, для австралопитека массивного — 145 — 165 см (272. С. 219).
Большинство авторов согласны с тем, что австралопитеки массивные были животными растительнояд-
ными в отличие от всеядных австралопитеков африканских (201. С. 319; 410. С. 484; 411. С. 405; 422. С. 100). При этом Дж. Робинсон, который не считает парантро-пов потомками австралопитеков африканских, тем не менее допускает, что их растительноядность могла носить вторичный характер (411. С. 405).
Но хотя австралопитек массивный обладал большей физической силой, чем австралопитек африканский, он в меньшей степени был способен защитить себя и свое потомство. В Сварткрансе 40 % всех иарантропов относятся к числу незрелых индивидов. Только 10 % составляют особи в возрасте 31—40 лет. В Кромдрай из
6 индивидов незрелыми являются 4. Иную картину дают австралопитеки африканские. В Стеркфонтейне найдены остатки от 25 до 40 индивидов. Из них незрелые особи составляют только 20 %. В Макапансгате найдены остатки от 8 до 12 особей. Незрелых среди них — 20 %. В обоих местонахождениях индивиды в возрасте 31 — 40 лет составляют 29 % (272. С. 219 — 222).
Объяснить все это невозможно, не допустив, что парантропы в отличие от австралопитеков африканских жили не крупными общими стадами, а более мелкими группами — гаремами. И физическая мощь главы такой группы не могла заместить объединенную силу физически более слабых взрослых самцов общего стада.
Распад общего стада на гаремные группы с неизбежностью вел в тупик. Предлюди, развитие которых пошло по этому пути, не могли дать начало хабилисаад, а тем самым и людям. Они перестали быть предлюдьми.
Другое решение задачи ослабления соперничества из-за самок состояло в возвращении к той форме общения полов, которая существовала у горилл и шимпанзе. Но развитие в таком направлении с неизбежностью предполагало смягчение доминирования внутри стада, а тем самым и падение уровня его сплоченности. Трудно сказать, пошло ли развитие хотя бы части предлюдей по этому пути. Но если это и случилось, то такого рода стада были обречены на исчезновение.
Развитие той части ранних предлюдей, которые дали начало поздним предлюдям, а тем самым и людям, пошло по иному пути. В пользу такого предположения свидетельствуют факты. Если бы в стаде предлюдей, давшем в конечном счете начало нраобществу, утверди-
лись те же самые отношения, что у шимпанзе и горилл, и соответственно исчезло бы соперничество из-за самок, то его не было бы и в праобществе. Но данные этнографии свидетельствуют, что в праобществе конфликты, возникавшие на почве стремления удовлетворить половой инстинкт, не только существовали, но и представляли серьезную опасность для этого коллектива (123. С. 282-294; 125. С. 58-60, 70-75).
На то, каким мог быть третий путь разрешения возникшей задачи, проливают свет наблюдения над обезьянами. В том самом стаде павианов, в котором, по данным К. Холла и И. Девора, частыми были драки самцов из-за самок, однажды в состоянии максимума эструса оказались сразу четыре самки. И как свидетельствуют наблюдатели, на образовавшиеся четыре пары никто даже и не пытался нападать. Драки из-за самок в стаде на время прекратились.
На этом примере можно видеть, что в условиях, когда самок мало и в то же время существует жесткая иерархия, единственным фактором, способным смягчить соперничество самцов, является пребывание в состоянии сексуальной восприимчивости возможно большего числа самок. Идеальным случаем было бы наличие такого состояния у всех самок без исключения.
Совпадение эстральных периодов у значительного числа самок является тем более вероятным, чем большую часть менструального цикла будет охватывать эструс. И действие естественного отбора пошло у предлюдей именно по линии удлинения эстрального периода. Те стада, в которых большее число самок находилось одновременно в состоянии сексуальной восприимчивости, имели больше шансов приспособиться к среде, чем объединения, в которых физиология размножения осталась без изменения.
По мере удлинения эстрального периода он постепенно терял все свои черты, кроме одной — способности в это время к спариванию. И когда наконец этот период совпал со временем от одной менструации до другой, он перестал быть эстральным.
О том, что физиология размножения предлюдей эволюционировала именно в этом направлении, можно судить по конечному результату. Если у всех без исключения обезьян эструс существует, то у человека его нет.
